Танец Бешеной - Страница 61

– Слушай, Федя, – сказала Даша. – Ты со мной уже долго общаешься… Я за это время производила хоть раз впечатление шизанутой?

– Да ничего подобного.

– Вот так и говори, если спросят. Обязательно спросят.

– Ничего ж подобного… – он вдруг замялся. – Вот только с овчаркой какая-то неувязка, ребята говорили… Ну так про это и промолчать можно…

– Не стоит, – сказала Даша. – Про это и так знают.

– Дарья Андреевна, да что такое против вас играют?

– Ничего особенного, – сказала Даша. – Дерьмом искусно мажут, и все дела. Нельзя все время ходить в белом, не получится… Подожди с полчасика. Если я к тому времени не выйду, можешь уезжать. Это значит, я пошла пешочком… Пока.

Пересекла дворик большого, построенного разлапистой буквой «П» дома, вошла в подъезд и направилась к двери напротив. В самом деле, ни следа досок и гвоздей, дверь старательно приведена в божеский вид…

Она вышла на параллельную улицу, застегнула пуховик и не спеша побрела в сторону театра, высматривая исправный телефон. Слева, над крышами старых, еще купеческой постройки домов медленно покачивался яркий воздушный шар. Кто-то снова решил разрекламировать свои товары на западный манер – исписав рекламой привязной аэростат. Летом одна совместная шантарско-испанская фирмочка уже поднимала над бывшим музеем Ленина доставленный из заграниц шар, но обрадованная местная шпана моментально принялась методично расстреливать его с ближайшей крыши из довольно мощных китайских воздушек, и шар, к недоумению хозяев, довольно быстро совершил вынужденную посадку…

Даша остановилась. Мотнула головой.

Это был не шар – над бордовой крышей висела огромная, с пассажирский вагон, аквариумная рыбка: глазищи навыкате, рот беззвучно открывается и закрывается, словно зверюга нажевывает чуингам, трепещут ярчайше-алые плавники, длиннющий хвост спускается вдоль крыши, пузатенькое, тугое, как надутый воздушный шарик, тело полыхает чистейшими красками ясных спектральных колеров: желтый, алый, синий…

Даша смятенно огляделась. На улице кипела самая обычная жизнь, и никто не обращал внимания на диковинное диво, пучившее глаза, трепетавшее плавниками и хвостом, живое, громадное, невиданное.

Они не могли не видеть чудище. Но никто на него не смотрел. Значит…

Даше казалось, что земля уходит из-под ног. Она закурила, сделала четыре затяжки и вышвырнула сигарету за оградку сквера – во рту горчило. Все тело под одеждой стало липким от пота. Тепло медленными волнами накатывало от поясницы к затылку, до самой шапки. Она закрыла глаза и постояла, покачиваясь, пытаясь взять себя в руки.

Открыла глаза. Над крышами – только небо, затянутое сероватой хмарью очередного смога.

Подошла к киоску, пошарила по карманам – к счастью, кошелек оказался при ней. Купила самое большое мороженое, какое у них только было, присела на зеленую лавочку и в мгновенье ока съела, откусывая большими кусками, с животной радостью ощущая, как ледяные комья проваливаются в желудок, ненадолго отгоняя волны удушливого жара. Холодной рукой провела по лбу – положительно, чуточку полегчало…

Может, съесть еще одну таблетку? Вдруг настоящие…

Нет, не рискнула. Направилась к телефонам.

У Воловикова оказалось не занято.

– Это я, – сказала Даша. – Тут такие дела…

– А, Петр Степаныч! Наконец-то!

Она решила, что окончательно сходит с ума, но тут же сообразила: в кабинете у шефа есть кто-то посторонний…

– А я-то ждал, – беззаботно продолжал Воловиков. – Куда это, думаю, Степаныч запропастился… Вы откуда – из дома?

– Нет. С улицы.

– У меня тут люди, позвоните через пару минут в кабинет капитана Шевчук…

Она выкурила еще одну сигарету, прохаживаясь поодаль. Освободившийся телефон тут же заняла какая-то соплюшка без шапки, с длиннющими белокурыми волосами, и пришлось ждать не пару минут, а добрых пять.

– Дэвушка, ты нэ подскажешь, где в этот город можно хорошо отдохнуть? С табой вмэстэ?

Даша обозрела сына гор, хрустевшего кожей и сверкавшего золотом, и решила, что он настоящий.

– Вон туда, за тот угол, и пройти квартал, – сказала она, показывая рукой. – Только без меня.

– А что там, да?

– Там казачья штаб-квартира, – сообщила Даша. – Они тебе такие развлечения устроят, каких ты в жизни никогда не видел…

Соплюшка наконец смоталась. Даша кинула жетончик, сняла трубку и, набрав номер, нарочито громко спросила:

– Уголовный розыск?

Сына синих гор как ветром сдуло.

– Дарья? – спросил Воловиков напряженным, зажатым голосом. – Ты где?

– Говорю, на улице.

– Что у тебя на Королева случилось? Мне телефон обрывают, приезжал Ивакин из областной инспекции по кадрам, только что сплавил…

– Что он говорит?

– Даша, у тебя все в порядке?

– Что он говорит? – настойчиво повторила Даша. – У меня мало времени…

– Туда еще с утра звонили из психушки, просили проследить, чтобы ты пришла на обследование. Говорят, на тебя лежит во-от такое досье… А потом приехал Ивакин и рассказал, что ты бросалась на психиатров с пистолетом. Запросили по радио машину, Федя твой говорит, что ты пошла в дом к какой-то знакомой и сказала, что через полчасика вернешься, а номера квартиры он не знает, помнит только, что это на втором этаже, ты, мол, мимоходом упоминала…

«Молодец парень», – подумала Даша и спросила:

– Так какие итоги?

– Итоги… Ты-то как?

– Я нормальная, – сказала Даша. – И ни на кого я с пушкой не кидалась. Это наш друг пакостит… понимаете?

– С разноцветной растительностью?

– Ага.